Освальд Хенке (Goethes Erben): Мое сердце принадлежит музыкальному театру

Совсем недавно в приступе ностальгии я перечитывала старые рецензии темной сцены и среди прочего наткнулась на обзоры на известного в свое время в узких кругах Сoroner‘а на ряд альбомов Goethes Erben. И всплыли в памяти мрачно-романтичные кавер-арты, колонка Освальда в журнале “Orkus” – “Henke Trocken“, знакомые до боли мотивы хитов Ich liebeSchmerzen, Vermisster Traum, Glasgarten. В недавно вышедшей серии статей, посвященной краткой классификации стилей темной сцены (http://www.synthema.ru/gothic–scene.html),Goethes Erben определили как родоначальников европейского darkwave, и с этим довольно сложно поспорить. Также в свое время Goethes Erben помогли мне открыть для себя и понять такое жанровое ответвление, как NDT. Можно еще долго рассуждать, как повлияли Goethes Erben на темную сцену и, как следствие, на готическую субкультуру, но будем лаконичными и не будем описывать еще раз очевидные вещи и факты. По удачному совпадению нам предоставился шанс задать несколько вопросов обновленным Goethes Erben и их бессменному лидеру и фронтмену Освальду Хенке, (который, по некоторым данным, готовится посетить Москву в январе 2017 года со своим dj-сетом) .  

Первый вопрос, наверное, будет несколько предсказуем, но все-таки. Goethes Erben были одним из ключевых проектов на «олдскульной» темной сцене с очень уверенной дискографией, с развитием творческого потенциала, но потом как-то слишком внезапно прекратили свое существование. Почему вы предпочли сосредоточиться на других проектах? И почему решили реанимировать Goethes Erben спустя 10 лет?

Oswald Henke: Мне нужно было отдохнуть от  Goethes Erben  и крайне дорогостоящих постановок музыкального театра, и по этой причине Минди Кумбалек и я решили на какое-то время заморозить проект Goethes Erben. Минди Кумбалек, между тем, полностью попрощалась с музыкой и живет совершенно другой жизнью, я же хотел далее проявить свой творческий потенциал в полной мере и основал с коллегами по музыкальному цеху проекты HENKEи fetisch:Mensch. HENKE распался после выпуска двух альбомов и 3 EP а также одного Live-альбома. Что будет дальше с проектом fetisch:Mensch пока остается неизвестным. Мне бы хотелось всецело креативно наполнить Goethes Erben, и теперь у меня нет времени на другие творческие проекты, которые могут потребовать много времени. 

Есть ли принципиальные различия между Goethes Erben, скажем, 1996 года, Goethes Erben 2006 года и современными Goethes Erben? Можно ли сказать, что это совершенно разные формации? Или же это все — этапы одного пути?

Oswald Henke: Goethes Erben – теперь это только я, так как Минди Кумбалек после перерыва больше не желает быть частью Goethes Erben. Сейчас у нее другие приоритеты. Таким образом, лишь я являюсь представителем Goethes Erben и ищу на концерты и постановки приходящих музыкантов, ими могут стать старые «попутчики» такие как Маркус Кёстнер или Cюзанна Райнхардт, но и совсем новые, как, например, бывшие музыканты из проекта HENKE Тобиас Шэфер и Том Рёдель (Ex TomBola). На данный момент имеется состав примерно из 12 музыкантов, которые выходят со мной на сцену в различных  компоновках.

Единственный член группы Goethes Erben – это я, все остальные нанятые мной на время музыканты. 

Чувствуете ли вы различия между той и нынешней публикой? Можно ли сказать, что слушатель Goethes Erben стал более зрелым и искушенным? Поменялось ли его поведение?

Oswald Henke: Публика взрослела вместе с нами и, возможно, стала более зрелой и искушенной, что касается жизни, то ей очень интересно то, что я создаю, и наши фанаты также принимают в этом участие. Например, новая постановка “Menschenstille“ была очень положительно воспринята, как и возобновление деятельности Goethes Erben. 

Возвращение Goethes Erben было весьма громким, например, в 2014 году вы выступили в Купольном зале Национального Дворца в Лейпциге. С какими мыслями вы поднимались на эту сцену? Ожидали ли вы такой теплый прием?

Oswald Henke: Если бы не те 2 концерта в Лейпциге, не было бы и „Menschenstille“. Мне хотелось репетировать и  выступать в новых постановках. Публика тоже хотела на нас смотреть, и после тех двух вечеров было предопределено будущее Goethes Erben. Это были два замечательных вечера в Лейпциге с внимательной публикой, которая была рада снова погрузиться в «Niemandsland» во время концерта. 

И сразу вопрос, можно сказать, “технический”. Полагаю, что стандартные фестивальные площадки и сцена Национального Дворца абсолютно по-разному воспринимаются и вашими музыкантами, и публикой. Но все-таки, где вам “роднее” выступать? Что ближе современному составу Goethes Erben?

Oswald Henke: Я выступаю на фестивалях в первую очередь для того, чтобы с нами могли познакомиться новые люди. Мое сердце принадлежит музыкальному театру и такой формат едва ли можно представить в рамках фестиваля. Но мы можем пробуждать интерес публики, так как на сцене во время фестиваля мы нечто иное, чем другие группы, которые там выступают. Но Goethes Erben всегда отличались и никогда не были группой, задающей настроение фестиваля. На фестивалях, за очень редким исключением (Amphi Festival 2015), я выступаю с одной группой, а не с танцевальным ансамблем, максимум с одной танцовщицей, ведь вряд ли хоть один организатор пригласит группу, с которой приедут 10 музыкантов, 8-9 танцовщиц, 4 техника, костюмер, гример и т.д. 

После Лейпцига вы не давали год никаких концертов – с чем была связана данная пауза?

Oswald Henke: После концертов с альбомом „Rückkehr ins Niemandsland“ я поменял состав группы и, прежде всего, должен был отправиться на репетиционную базу, чтобы начать работать с моим коллективом над „Menschenstille“. 

На фотоотчетах с WGT 2015 во время вашего выступления у ваших слушателей были зажженные свечи в руках. Это было частью шоу или, так сказать, флешмобом от ваших поклонников? Выглядит, к слову, потрясающе даже на фотографиях.

Oswald Henke: Так как открытый огонь на сцене был запрещен, мы побудили наших фанатов принести свечи. 

На осень у вас запланированы выступления в коллаборации с Sara Noxx, концерты Goethes Erben и ваши уже традиционные чтения. Что ждет гостей этих мероприятий? И какие еще планы у Goethes Erben на 2016 год?

Oswald Henke:  Осенью мы вновь будем стоять на сцене в новом составе, больше не будет Cюзанны Райнхардт, Сью Феррерс и Франка Цойчеля, зато Карстен Клатте вернется в живой ансамбль. Таким образом, группа станет на 2 человека меньше и не будет танцоров. С музыкальной точки зрения, мы будем играть композиции Goethes Erben, таким образом, больше концертной программы и меньше музыкального театра. В декабре будет вновь представлена новая команда, потому что возвращается Том Рёдель (Ex-HENKE) в качестве нового гитариста и новый пианист Себастьян Бёттхер будет стоять на электронном пианино вместо Тобиаса Шэфера.

Я хочу сконцентрироваться в 2016 году на написании новой театральной постановки „Meinungsstörung“, которою  с удовольствием бы вынес на сцену в 2018/2019 годах, если ее удастся каким-либо образом профинансировать.

Расскажите о своих чтениях? График у них очень плотный и регулярный, и хотелось бы понять формат, в котором вы проводите свои чтения? К чему это больше тяготеет? Творческий вечер? Моноспектакль? Дружеское общение?

Oswald Henke: В Германии я провожу два вида чтений. Чтения в гостиной, в рамках приватной встречи от 8-20 гостей. Эти чтения очень сокровенные, насыщенные и чаще всего скорее мрачные. Официальные чтения посещают, как правило, от 30  до 150 человек, и чтения, хоть и имеют серьезные мотивы, одновременно и полны юмора.

Я читаю из моих четырех книг, но многие тексты не были опубликованы или появились в форме колонки. Местами, чтения политически направлены, потому что я, как творческий человек выступаю также и совестью общества. Я хотел бы побуждать к размышлению, а также к обсуждению.

Как вы определяете содержание тех или иных чтений? От чего это зависит? От места проведения? Или от актуальных событий? Или же от настроения? 

Oswald Henke: от самого вечера и конечно от дней чтений, когда могло произойти политически или социально важное событие. 
Есть ли у вас, так сказать, «внутренний цензор»? Есть темы, о которых вы никогда не будете говорить и которых не будете касаться в своем творчестве?

Oswald Henke: Я думаю, каждый человек сам себя неосознанно подвергает цензуре, так я боюсь, что я иногда так и делаю, но осознанно у меня нет табуированных тем. Прежде всего, я стараюсь не оскорблять или не указывать пальцем на людей или группы людей. (Сюда не относятся глупые нацисты и террористы и уже Эрдоган, так как я совершенно не понимаю фашистов и деспотов, без разницы какого направления они придерживаются).

Не могу не отметить очень оригинальную идею с мерчем “Освальд говорит…”, новый месяц — новый мотив с новой твоей цитатой. По-моему, это очень круто и гораздо интереснее стандартных фан-атрибутов со статичным дизайном. Как возникла эта идея?

Oswald Henke: Идея возникла во время телефонного разговора с Ульрике Ранк, с моей художницей, с которой мы уже на протяжении многих лет работаем. Я пытаюсь, таким образом, финансировать новую музыкальную постановку „Meinungsstörung“ средствами от продажи лимитированных футболок. Эта серия будет выходить до декабря, а в 2017 уже посмотрим, как будет дальше.

Вернемся в 2015 год. Именно тогда на своих концертах в рамках WGT, Amphi и других выступлений этого временного промежутка вы представили некоторые отрывки из своего мюзикла “Menschenstille“. Почему, скажем так, для презентации вы выбрали именно эти концертные события? И почему премьера состоялась именно в Байройте?

Oswald Henke: Байройт – мой родной город, и в Байройте я могу творить с минимальными затратами. По этой же причине „Menschenstille“ был поставлен здесь. Оба фестиваля WGT и Amphi профинансировали „Menschentille“ из своих доходов, поэтому там мы показывали отрывки из „Menschentille“, кончено же, чтобы пробудить интерес к постановке. Как я ранее уже говорил, я рассматриваю выступления Goethes Erben на фестивалях как рекламный аспект. 

Расскажите о “Menschenstille“ – о его истории создания и развития.
Oswald Henke: “Menschenstille” – постановка о депрессии, об игре суицидальных мыслей, о страданиях одного человека и многообразии страданий общества. Речь идет о попытке субъекта найти место внутри сурового общества, в котором может найтись прожитое, выстрадавшееся, то, по чему скорбили, а также счастье. Вероятно, это делает “Menschenstille” постановкой, которая сохраняет отражение духа времени: Сегодня Германия вновь далека  от того, чтобы быть толерантной страной. Козлы отпущения, позорные столбы, погребальные костры – они помогают обществу чувствовать себя лучше, оставаясь малодушным. При этом тем “озабоченным жителям” абсолютно не важно, кто станет мишенью  гомосексуалисты ли, иностранцы или просто инакомыслящие. В итоге недостаток в образовании – это, пожалуй, самая большая проблема, и человек начнет развиваться “в обратную сторону”, будет слепнуть среди человеческого. Какое место отведено в такой обстановке для одиночки с его болями, страхами, заботами?  “Menschenstille” рассматривает этот вопрос в ускоренной съемке. Медленный натюрморт, сквозь который мы учимся видеть вновь… 

Goethes Erben поляризуется с этой постановкой – и это важно, так как иногда необходимо делать больно, чтобы становиться сознательным и понимать, что же наполняет нас как людей и нашу человечность в конечном итоге – и сюда относится самое важное, умение что-либо чувствовать и прежде всего: допускать это.

“Menschenstille” затрагивает очень сложные материи, философию, извечную тему смерти и жизни. Как правило, создание такого творческого материала очень тяжело дается его создателю. В эмоциональном плане, прежде всего. Как вы преодолели это?

Oswald Henke: Я сам потерял близкого человека, покончившего жизнь самоубийством, поэтому  рассмотреть эту тему я решил по личному желанию, и важно было смочь для себя ее правильно интерпретировать. Постановка продумана в первую очередь для людей, которые должны жить с тем, что кто-то исчез из их жизни как раз посредством самоубийства. У многих людей есть эти пробелы в их жизни и им очень тяжело обсуждать  эту тему с посторонними. В постановке каждый может разобраться индивидуально и  наедине с самим собой и с этой ситуацией, и, тем не менее, все знают, что они не одни с таким мыслями. Постановка была для меня важна, так как я мог шаг за шагом разобраться в себе, в таком действии, как суицид, и, связанной с ним, потери.

В труппе участвует большое количество музыкантов, артистов разных проектов разной направленности. Как вам удалось собрать всех вместе в рамках мюзикла? И расскажите, пожалуйста, подробнее о составе “Menschenstille“.

Oswald Henke: мы  целый год прорабатывали музыку для постановки, и я по-новому расставил там много текстов из книги „Narbenverse“ и еще внес изменения в постановку за счет вкрапления других текстов. Потом мы почти год репетировали и полгода поэтапно инсценировали. Я выбрал 8 танцоров по рекомендации Сони Краусхофер и с ними вместе работал над хореографией. Причем в танце я разрешил им привносить свои идеи и вмешивался только, если определенные вещи должны были объясняться танцевально. Музыкальная группа репетировала почти всё время самостоятельно,  без танцоров и актерских сцен. Только в августе, за 2 месяца до премьеры, я окончательно соединил всю постановку. Раньше все существовало только в моей голове, и я думаю, музыкантам порой было сложно представить, что должно происходить на сцене. Также для музыкантов был запланирован переход к танцу из репетиционной базы с заранее записанной музыкой. Вся эта схема работала, потому что каждый, из участвующих выкладывался по полной и способствовал, тому, чтобы эта постановка смогла реализоваться.

В итоге нас было 10 музыкантов, 8 танцоров / актеров, 4 техника, 1 костюмер, 2 стилиста + визажиста, а также 2 помощника по сцене, 2 повара и еще 2 помощника.

Кроме того, благодаря скульптору по дереву Ремо Зорге наши декорации в первом акте были настоящими произведениями искусства, потому что он предоставил нам в распоряжение и 5 его деревянных статуй. Они были важной частью первого акта и идеально слились с игрой на сцене.

От внутреннего к внешнему. Во время всеобщей оптимизации, рациональности, скажем так, “бюджетности” современной темной сцены, поражает, с каким масштабом созданы декорации, аутфит вашего мюзикла. Расскажите, сколько времени ушло на подготовку визуальной составляющей?

Oswald Henke: Процесс тянулся более 2 лет, я уже за несколько месяцев купил вещи, которые, я точно знал, понадобятся мне для постановки. Карста Келер начала шить костюмы за год до премьеры. Для меня так же было очень важно, чтобы визуально постановка соответствовала содержанию, и так мне становилось ясно, что я, наверное, не смогу выгодно в материальном плане  реализовать ее, но я хотел устремиться, по меньшей мере, в  нуль. В итоге вышел минус, но за счет продажи DVD баланс смог в итоге все же выровняться. Сколько часов я работал над постановкой? Без понятия это были последние 2 года моей жизни, в которые я вкладывал деньги и спускал на это всё, чтобы суметь реализовать инсценировку.

После выхода DVD “Menschenstille” вы также выпустили версию для кинотеатров. Не страшно было выходить на большой экран? Ведь живые выступления – это взаимодействие, “химия” со зрителем, возможность увидеть его реакцию, в режиме онлайн. Просмотр DVD – это уже совершенно иное. Но “большой экран” в каком-то смысле ошибок не прощает. У него есть свои магия и правила. Какой для вас это был опыт?

Oswald Henke: Киноматериал был записан в подходящем для кинотеатров качестве а также сжат для DVD формата.   В кино картина выглядела впечатляюще, ясно, передавала мельчайшие детали  очень близко и ярко. К сожалению, кинопоказы были восприняты не особенно хорошо, что я нахожу досадным, так как таким образом я хотел донести это до людей, который не смогли приехать в Байройт. Но это все равно не то, чего я хотел, потому что кино не дает возможности пережить постановку в полной мере.  

В прошлом году у проекта Александра Каште Samsas Traum вышел концептуальный альбом Poesie: Friedrichs Geschichte. Ни в коем случае не хочу вдаваться в сравнения, но Poesie также является не очередной придуманной историей о чем-то “готичном”. Это также зрелый, серьезный труд о реальной трагедии. Как вы думаете, можно ли уже говорить о сложившемся тренде? Что старая гвардия темной сцены возвращается с более осознанным и “весомым” материалом? Если да – то с чем вы это связываете.

Oswald Henke: Я могу говорить только за себя. Я занимаюсь творчеством, когда у меня есть потребность поделиться или когда я внутри сгораю от какой-либо темы. Я не должен давать концерты, чтобы накормить мое эго. Я не должен выпускать диски, лишь бы по контракту заполнить носители или зарабатывать на этом деньги. Я делаю, что хочу и работаю вместе с людьми, которые также хотят работать со мной, по этой причине больше нет постоянной группы,  а есть постоянно меняющийся коллектив, в котором существуют такие опорные точки, как Маркус Кёстнер или Cоня Краусхофер, но и временные гости, например, Карстен Клатте; новоприглашенные: Мартин Хёферт и вернувшиеся: Корнелиус Штурм. Единственная константа – я. 

И вновь небольшое путешествие в прошлое. В 2011 году с проектом Fetisch:Mensch вы дали концерт в Санкт-Петербурге. Какие впечатления остались от этого концерта? И от Питера в целом?

Oswald Henke: Санкт Петербург очень красивый город и фанаты из России находились  в отличие от нас в эйфории. К сожалению, концерт вообще не был прорекламирован, и, соответственно, было очень мало зрителей, что очень жаль, потому что  от Германии до России не маленькое расстояние, а это был единственный концерт fetisch:Mensch в России, так как концертов fetisch:Mensch в будущем больше не будет. 

И напоследок. Вопрос, который вам задавали не раз, я думаю, но все-таки. Есть ли различие публики по географическому признаку? Отличается ли аудитория и реакция публики в родной для вас Германии от других стран? Я имею в виду не только живые выступления, но и фан-базу, отзывы и комментарии на ваше творчество. Где живут ваши самые активные ценители?

Oswald Henke У нас больше всего поклонников в Германии, а также много фанатов и в Австрии, Бельгии и Мексике и возможно растущее число в России. Наиболее наслаждающуюся концертом публику мы встретили в Мехико, но так же и в Бельгии публика была более раскрепощенная, чем в Германии. Я думаю разница в том, что немецкоязычная публика всё может и пытается понять, а заграницей люди больше наслаждаются общей обстановкой и не так сильно концентрируются на текстах. 

Выражаем благодарность в организации и подготовке интервью Катерине Брейди и Дарье Тессе, а также в переводе материала Елене Денисовой.

Интервью подготовила Виола Нуар.